НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ — КАК ЭТО РАБОТАЕТ НА ПРАКТИКЕ

 — Да, в нашей культуре обдумывать плохие сценарии, это такая табуированная история, считается, что ты накаркаешь там или как-то ещё. Приведу пример основателя крупнейшей нефтяной компанией Джона Рокфеллера. Он составил своё завещание в 40 лет, после чего прожил еще 50. Не всегда приметы работают. Можно поговорить с нотариусами: люди, которые составляют завещание, живут нисколько не меньше, чем те, которые его не составляли.

— Прямой корреляции между завещанием и смертью нет.

— Абсолютно. У меня есть завещание. Я с вами разговариваю. Сижу уверенно. Да, не во всех культурах это так. Руководство самурая начинается с того, что самурай каждый день должен быть готов к смерти. И это делает его максимально эффективным.

То есть он, будучи готовым к смерти, так скажем, технически, не имея каких-то неисполненных обязательств, каких-то подвисших вопросов, он делает свою работу, которая несёт повышенный риск, максимально эффективно, не думая ни о чём другом.

Но, опять же, далеко не каждый тревожится о том, что будет после него. У активности по поводу приготовлений к жизни твоих потомков после тебя есть фундаментальный недостаток: выгодоприобретателем, или бенефициаром этого процесса являешься не ты сам, а третьи лица. Да, они родственники — жена, дети, — но это не ты. И это, по большому счёту, тебя это ни к чему не мотивирует.

С  другой стороны, тебя это может коснуться в партнёрском бизнесе. То есть, если ты умер, это не твоя проблема, но вот если умер твой партнёр, это проблема твоя. Потому что его больше нет, но пришли его жена, дети и пытаются вмешиваться в твой бизнес. Согласитесь, это, как минимум, неприятно.

— Мысль о важности составления завещания  звучит весьма убедительно. Вернёмся к нашей изначальной теме.  Какова последовательность действий в этом процессе?

— Первый этап — распределить активы. Не все ваши активы должны быть в бизнесе.

В моей практике была строительная компания. Её собственники получали прибыль, доставали оттуда денежки, что-то все себе покупали и оставшиеся деньги вкладывали обратно в бизнес. Я обратил на это внимание и в результате модель трансформировалась. Компания перешла на более авансовую модель расчётов, благодаря чему потребность в оборотном капитале снизилась, за счёт чего его получилось отделить от бизнеса. Появилась часть семейного капитала, который не вкладывался в бизнес вообще.

Далее он был вложен в самые простые инструменты в виде вкладов, и бизнес-семья увидела на практике, что они могут существенную часть расходов покрывать просто процентами по вкладам.
С течением времени эта часть стала растит, потому что появилась задача ежегодно из бизнеса какую-то часть прибыли переводить в семейный капитал. И появился интерес к более широкой линейке активов: классический рынок ценных бумаг — акции, облигации, недвижимость.

Поэтому, первое — это отделить капитал бизнеса от капитала семьи. Второе — распределить семейный капитал таким образом, чтобы он не сильно страдал от инфляции, потому что инфляция — главный враг на длительном горизонте планирования.

И третье. Надо понимать, что семейный капитал не для того, чтобы зарабатывать избыточную доходность. Он для того, чтобы сохранять то, что вы уже заработали, потому что риск уже есть в другой части капитала. И логично, если у тебя под риском большая часть бизнесового капитала, то семейная часть должна быть под меньшим риском. Соответственно, там и доходность меньше. Это более консервативные инструменты.

— А биткоины?

— Это высокорискованный инструмент. Я сторонник того, чтобы основная часть семейного капитала была вложена в низкорискованные активы, потому это бюджет безопасности.

Если говорить о наследственном планировании, то по биткоину, во-первых, есть риск с точки зрения информации о наличии этого актива. Когда дело коснётся наследства, вклад в российском банке нотариус найдет, доли в обществе, недвижимость тоже. А про биткоины и иную криптовалюту нотариус не узнает никогда.

Во-вторых – это инфраструктурный риск. Криптовалютные биржи — не самые надёжные организации, они уже не раз банкротились.

Инвестиционные стратегии — это не только аналитический инструмент, это ещё и психологическая составляющая. Ваши инвестиционные стратегии должны лично вам подходить. Если вам комфортно общаться с арендаторами недвижимости, вы любите, сами что-то подкрутить, батареи починить или с сантехниками общаться, то можно делать ставку на недвижимость.

На мой взгляд, комфортнее иметь дело не с арендаторами офисов или квартир, а с акциями компаний из списка Forbes. Соответственно, я покупаю акции и получаю дивиденды. Там тоже есть свои риски, но тут уже кому что ближе.

— Как ты относишься к страхованию жизни? Это инструмент создания наследства, как тихая гавань, или как хранение активов?

— Есть разные ситуации. Первая: у тебя нет денег вообще. Ты, как белка в колесе, — всё уходит на кредиты, а у тебя маленькие дети. Ты ничего не можешь им передать, но можешь часть из этого своего “беличьего колеса” направить на страхование жизни. Когда тебя не станет, у детей будет стартовый капитал — хорошая идея.

Если у тебя уже достаточное количество денег для обеспечения детей, надо смотреть, какие конкретные потребности закроет это сумма. Например, тебе надо, чтобы у них точно были деньги на образование. Оценил стоимость образования, решил, что нужно защитить эту сумму. Тоже вполне рабочий инструмент.

Важно, не покупать страховку “в вакууме”. Чтобы не получилось, что она никаких жизненных потребностей твоей семьи не решит. Нужно соотносить инструмент со своими целями.

— Универсального инструмента нет. Я придерживаюсь условной концепции “подводной лодки” В ней изначально рассчитано то, что какой-то отсек может быть затоплен. То есть, как бы мы ни работали над любым из инструментов, что бы нам ни говорили их поставщики, любой из этих инструментов в какой-то момент времени, при  определенных сценариях, может оказаться нерабочим.

И задача — построить свою “ подводную лодку” из большого количества отсеков, каждый из которых, в целом, закроет привычный уровень жизни семьи. За исключением сверх роскошного потребления: яхты, самолеты….
Например, создали личный фонд, положили туда деньги, а завтра личные фонды почему-то не сработали, либо пришли какие-то злые люди, перехватили управление личным фондом, поменяли там бенефициаров — что угодно случилось. У наследников осталось личное имущество. Или, например, личное имущество они потратили, проиграли в казино, или пришли их личные кредиторы. Тогда сработало страхование.

У семьи Вандербильтов — одной из богатейших династий Америки — к четвёртому поколению остался один траст на 30 миллионов долларов. Все остальное, в результате сверх роскошного потребления, было потрачено. Правнуку или праправнуку этот траст достался, и целое поколение на нём смогло существовать. Да, и он закончился, в конце концов. Но мы исходим из вероятности, что раз в несколько поколений какие-то вменяемые люди найдутся, и на сохранённые части сделают прирост.

Поэтому, если у вас уж такая отрицательная селекция пошла, что ни одним из трёх-четырёх поколений ничего не сделано, то претензий к основателю капитала быть не может — он сделал всё, что мог.